Лидия Сазонова из Чернянки представила новый рассказ о семейных взаимоотношениях

Автор является постоянным читателем районной газеты «Приосколье».

Внучка вырвалась из бабушкиных рук, кричала:

«Мама, мамочка, не уходи, забери меня с собой!».

А мать шла, не оглядывалась. Наконец ребёнку удалось освободиться, она со всех ног бросилась бежать за матерью. Догнала её, уцепилась за подол платья, плача и крича:

«Мама, мамочка, не уходи, не бросай меня!».

У матери дрогнуло сердце. Она повернулась к ней, стала успокаивать, потом взяла на руки, гладила по голове, лаская. Она прижалась к матери, обхватив её за шею, по‑детски всхлипывая, лепетала:

«Я такая уже большая девочка (этим она пыталась убедить мать, что ей не обойтись без неё). Все бабушки хвалят меня, что я умная, работящая, понятливая и красивая, как Мальвина, девочка, и что краше деток и не видели».

На руках она чувствовала себя счастливой, ей казалось, что мать вернулась навсегда. А мать несла её опять к дому бабушки. Бабушка видела эту драму, стояла во дворе, сердце разрывалось на части. Ей было жаль внучку Таню и свою дочь Соню . Она осуждала дочь, как можно было бросить своё дитя. Она винила дочь за малодушие и в тоже время жалела её.

Прежняя счастливая жизнь в браке покатилась кубарем под гору в одночасье. Убили изверги мужа Алексея и она, родив Танюшу без него, угасла на глазах, потеряла интерес к жизни. Сколько она её ни упрашивала взять себя в руки, но та ничего не могла с собой сделать. Она любила своего мужа и тосковала по нему. Каким же он был светлым человеком, и сейчас, вспомнив зятя, перекрестилась, жалея сильно, что нет и не будет никогда больше с ними.

Своего второго зятя Павла , этого нахала, она не любила, не было в нём порядочности, честности, в народе про таких говорят «крученые на одной ноге», везде и всюду искал выгоду. Соню он облюбовал сразу и ходил за ней по пятам, как старый волчара. И не добром, её чувствует душа, она пошла за него замуж. Дочка, конечно, всего не рассказывала, но она, зная свою дочь, думала эту историю сама. То, что она беременна, она рассказала со слезами на глазах. Пойти на крайнюю меру отговорил он её.

Конечно, Павел был рад такому повороту событий, жена молодая и красивая, дети. Он ей сразу сделал предложение выйти за него замуж. У неё хоть сердце не лежало к нему, но она согласилась, чтобы подарить пока не родившимся детям жизнь. Но, став его женой, переехав к нему в дом, он сразу пояснил:

«Соня, мы начинаем свою жизнь с чистого листа. Это будет только наша семья, а дочку пусть воспитывает твоя мать».

Разговаривать с ним, переубеждать было бесполезно… А дочка с внучкой заходили во двор, в доме Танюша ни на шаг не отходила от матери. Намаянное дитё скоро уснуло, крепко-крепко держа мать за руку. А матери нужно было срочно уходить, там в соседнем селе ждал муж и десятимесячные дети. Она аккуратно высвободило свою руку и пошла на выход. Мать её проводила за околицу, ни в чем её не упрекая.

Выйдя за село, на просёлочную дорогу, Соня дала волю слезам, она плакала, кричала, но кроме луны и квакающих лягушек никто её не слышал. Яркие звёзды холодно смотрели на неё. Что ей делать? Забрать детей и уйти к матери, как она ей советует? Но муж уже предупредил её:

«Ты у меня не балуй. Если со мной не хочешь жить, уходи, а детей я тебе никогда не отдам, это даже не обсуждается. А мамку новую, если что, то я быстро им найду, вон Лариска соседка за мной давно сохнет».

Получается, выхода нет. Она подходила к селу, деревня вся светилась в огнях. На улице было по‑ночному тихо. Она понимала, что детей она не оставит, дочке придётся жить у бабушки, чем чувствовать неприязнь, нелюбовь отчима. Дойдя к своему дому, она заглянула в окно. Муж успокаивал малыша, он его носил по комнате, приговаривая:

«Эх, сынок, сыночек, как же ты соскучился за мамкой, измотался, измотал меня, покоя мне не даёшь, потерпи ещё немножечко, сынуля. Скоро мамка придёт».

А второй теребил отца за штаны, он тоже просился на руки. Она долго смотрела на своих кровиночек, немного успокоившись, вошла в дом. Муж набросился с упреками на неё: что хорошо было у мамки, что и за детей забыла. Она молчала, не показывая своих эмоций. Только бы не сорваться. А дети увидели мать, с радостью поползли к ней.

«Да, было много сена, пока убрали, вот и припозднилась», — только и ответила она.

«Ты детей покормил?», — спросила она.

«Да нет, я собрался, да вот малыш раскапризничался, успокаивал его долго», — немного смягчился он. — «Сейчас я пойду, разогрею, пока тебя так дети бурно встречают. Кушать сейчас будем вместе»…

Годы шли, внешне казалось, что девочка смирилась со своим положением, но это была только видимость, а в душе у неё теплилась слабая надежда, что, может быть, мама заберёт её в свою семью. Она тосковала, это кровоточащая рана была всегда открыта.

Бабушка её любила, вкладывала в неё все свои силы и знания. Она всегда обращалась к ней ласково: «моя умница», «солнышко моё», «ангельский цветочек». Она чувствовала её любовь, старалась угодить во всём. Бабушка на огороде, и она рядом с ней, в семь лет она полола картошку, старалась не отставать от неё.

Со временем она поняла, что значит для неё бабушка. Таня взрослела, расцветала, бабушка с каждым годом становилось слабее и слабее. Девушка понимала, что бабушка для неё — единственная надежда и опора в жизни. И она очень боялась того дня, когда останется одна. От этих тяжких дум она быстрее взрослела. Бабушка надеялась дожить до совершеннолетия внучки.

Приходя со школы, Таня бежала в спальню, а бабушка приветливо откликалась:

«Ты что пришла, моя внученька? А я вот лежу, ну вроде мне полегчало, сейчас поднимусь».

Таня подходила к ней, обнимала, целовала и говорила:

«Лежи, бабулечка, я сейчас всё приготовлю, тебя покормлю».

Как‑то придя со школы, её испугала тишина. Таня почувствовала недоброе, забежав в спальню, увидела, что бабушка лежала в неестественной позе с широко открытыми, в небо смотрящими глазами. Таня всё поняла, с плачем выскочила:

«Помогите, моя бабушка умерла!».

Похоронив бабушку, Таня осталась одна, страшнее этого дня не было на свете. Сердобольная соседка успокаивала её как могла, осталась ночевать с ней. Потом у них вышел серьёзный разговор. Баба Шура (так звали соседку) советовала ехать в город, получить специальность и жить, нужно выдержать этот удар.

Скотинку, что была у бабушки, раскупили соседи, кто кур, кто поросят, кто телёнка. Особенно жалко было корову, когда её с двора уводили. Животное упиралось, не хотело идти за повозкой, корова мычала и всё оглядывалась на свой двор. Таня смотрела в окно и плакала.

И вот она решилась на отъезд, закрыла дом, деньги, вырученные от продажи, на первое время были. И пошла она в люди. Соседка пришла проводить её, на прощание дала совет:

«Ты не робей в жизни, дочка, учись, станешь со временем на ноги»…

Дальше события развивались стремительно. Получив диплом, скоро она вышла замуж. Счастью не было предела. С мужем ей было легко, радостно. А как они ждали своего первенца… Но счастье промелькнуло, как лучик света. Ребёнок умер при родах. Не оправилась от удара, как принесли ещё страшную весть — в аварии погиб муж. Похоронив их, она опять осталась одна. И тогда она простила мать, ведь судьбы их оказались так похожи. Первые седины появились в 22 года. Свекрови она теперь совершенно не была нужна. Таня как‑то случайно узнала, что она тайно её выписала из дома. Танюша съехала на квартиру.

Дни стали чёрными для неё. Думы одолевали разные. Что делать? И самое страшное — душевная боль не отпускала. Город, в котором она нашла своё счастье, стал чужим, он огорчил, отторг её. Перебирая как‑то старые письма, фотографии, увидела письмо от подружки детства. Та звала её в гости к себе, она жила на Севере. Она почитала заново письмо, и как‑то само по себе пришло решение: ей нужно ехать отсюда, где всё напоминает о трагедии в её жизни.

Билет уже был куплен, вызов на руках, но ехать не попрощавшись с бабушкой она не могла. Приехав в село, подошла к своему дому. Сельчане подходили к ней, здоровались, ласково приглашали в гости, все знали её трагедию, но никто не лез с расспросами в душу, а только, глядя в след, сочувствовали. Они знали, куда она направляется. На могиле, став на колени, она просила простить за то, что уезжает отсюда, возможно, навсегда, она её благодарила за всё и просила поддержать сейчас, когда её душевные силы были уже на исходе. Но некому было её сейчас поддержать, и вряд ли бы кому это удалось.

Сегодня — день её отъезда, и она просила Бога только об одном: «Господи, помоги мне душевную боль как‑то выдержать, дай мне силы попрощаться с родными людьми, мужем и сыном». До отъезда поезда было ещё много времени. И вот она идёт знакомыми улицам, когда‑то очень любимыми ею. Нарядный, праздничный, цветущий город, весеннее солнце пытались её приободрить, но она не замечала. Придя на кладбище, она упала на могилу и так кричала:

«Господи, и за что мне выпала такая мука, такая горькая судьба-судьбинушка?». Но слышали её только небеса.

Потрясённая, и вновь пережившая эту трагедию, она возвращалась домой. Вечерело. Время неумолимо отчитывало последние часы пребывания здесь. Уже сидя в поезде, она понимала, что уезжает отсюда навсегда. Проплывали знакомые места, она взглядом провожала ночной город, а поезд набирал с каждой минутой скорость и уносил её всё дальше и дальше от родных мест.

Выйдя с поезда на своей станции в босоножках, она с любопытством осмотрелась. Здесь было всё не так, как на родине. Рельеф местности, дома, деревья сразу заметно отличались от среднерусской полосы. Особенно бросились в глаза низкорослые карликовые берёзы, вдалеке просматривались голые сопки, и повсюду лежали разбросанные камни. И, что удивительно, ей здесь понравилось, на душе как‑то немного просветлело.

Местные жители очень доброжелательно объяснили, как найти нужный в посёлке адрес. Подружка приняла её как‑то безрадостно, это сразу почувствовала Татьяна, но пригласила в свою квартиру. Таня, пройдя в комнату, сразу заметила беспорядок, ещё больше её поразило то, что ребёнок в мокрых колготках ползал по полу. Поздно ночью пришёл её муж с работы, они долго пили на кухне, потом дрались ночью, она вообще пожалела, что сюда приехала.

А утром подруга выставила чемоданы и Таню за дверь:

«Ты, подруга, меня извини, у меня не дом-приют, сама видишь. Живём в тесноте».

И Танюша пошла, не разбирая дороги, не зная посёлка, куда глаза глядят. Она долго брела по посёлку, остановилась, решив передохнуть, заодно проверить деньги. К ужасу её и денег не было на месте, только в брюках осталась совсем небольшая сумма. Приехав в незнакомую местность, сразу идти в милицию, она не захотела. Сколько времени она шла и куда, не знает, пока не увидела открытый спортивный стадион. Она сошла вниз по ступенькам, села на скамейку, а тут ещё срывался снежок. У неё не только замёрзли ноги, да и слёзы на щеках заледенели. Она решила так, ей не к кому идти, не у кого просить помощи. Она решила, буду здесь сидеть, пока не замёрзну.

Уже смеркалось. И тут её кто‑то окликнул:

«Девонька, доченька, я за тобой давно наблюдаю, ты что, решила замерзнуть?

Да ты я гляжу и не по сезону одета. Приезжая что ли? Уж поди замёрзла, а ночью мороз усилится». Таня подняла глаза. Перед ней стояла сгорбленная старушка с очень ласковыми голубыми глазами.

«Тебе что, некуда идти? И если, что случилось, то расскажи мне».

И Таня сразу почему‑то ей доверилась и всё рассказала.

«Вот что, милая, отчаиваться не надо. Запомни, мир не без добрых людей. Бери свой чемодан, и пойдём ко мне, я недалеко здесь живу, видишь мои окна светятся и там тепло. Пойдём, милая, пойдём».

И Таня покорно пошла за ней. Как она была благодарна ей, этой обделённой детьми в ласке и заботе женщине. Она просто растопила её изболевшее сердце. Бабушка сказала:

«Так, деточка, живи у меня, пока не устроишься на работу, а я тебе подскажу, где есть общежития, и где рабочие получают хорошую зарплату». Таня, конечно, её послушалась.

Утром она была уже на заводе, в отделе кадров ей сказали, что есть одно место, идите к мастеру, он решит, брать вас или нет. А вслед бросила:

«Уж больно вы худенькая и маленькая».

Она испугалась, а вдруг ей откажут. Она быстро прошла в кабинет мастера, постучалась, но его там не было. Она стала прохаживаться, гуляя по коридору и тут увидела пожилого мужчину, который поздоровался с ней, сразу спросил, кого ждёт. Она ответила:

«Вас, проситься в цех на работу».

«Вы на работу?».

Он был удивлён, эта маленькая худенькая девочка и в цех?

«У нас тяжёлое производство, а не подиум, деточка».

«Ну и что, что тяжёлая, я справлюсь», — с уверенностью произнесла она.

Он глядел на эту девчушку, в лучах солнца она была похожа на хрустальную статуэтку с длинными до колен волосами. Ему по‑отцовски стало жаль её. Он категорически ответил отказом. Она, глядя твёрдо ему в глаза, сказала:

«Мне отступать некуда!».

И разжала ладонь, на которой лежали всего три рубля. И он душой понял, ну нельзя сейчас отказывать, когда она находится в затруднительном положении, и он сдался:

«Хорошо, я вас беру на конвейер транспортировщиком, но только с испытательным сроком на один месяц».

Мастер цеха изо дня в день наблюдал за ней, как эта маленькая хрупкая девочка справляется с валунами никелевой руды. В бригаде приняли её радушно, никто даже не догадывался, что она живёт впроголодь. Хорошо, что хлеб в столовой лежал свободно и ей сразу выдали талоны на молоко. Когда невыносимо хотелось есть, она позволяла истратить 20 копеек из своей скудной заначки. И вот она получила свою первую получку, ей казалось, что у неё целое состояние.

Так постепенно, месяц за месяцем её душа оттаивала. Северяне — дружный, добрый народ, давали силу и уверенность в себе. Часто приходилось и плакать, не могла она привыкнуть к затяжной суровой зиме. Долгое ожидание солнца было просто невыносимо тяжёлым испытанием. Иногда приходили думы уехать отсюда, но со временем организм адаптировался.

Женихи возле неё крутились, но никто из них не тревожил её сердце. Только один парень ей понравился, но к ней не подходил. Он изредка наблюдал за ней, любовался, она это чувствовала. И он пришёл к ней неожиданно в общежитие с чемоданом, с волнением произнёс такие долгожданные слова:

«Таня, я полюбил тебя с первого взгляда, пришёл к тебе жить».

Она оторопела от такого признания и его решения.

«Нас не пустят жить вместе в общежитии», — только и ответила она, улыбнувшись.

Вскоре сыграли свадьбу и администрация завода, особенно старался мастер, ей, как отличной работнице, дали однокомнатную квартиру. В браке они родили сына и только через 30 лет вернулись в Центральное Черноземье к его родителям. Построили дом и ждут теперь внуков…

А я с восхищением часто говорю:

«Тань, сколько у тебя доброты, да что говорить — жертвенности, уважения, сострадания, жалости к людям. Радуюсь, что тебя не смогла сломить в жизни даже такая горькая судьба-судьбинушка».